Трансгуманизм всё ещё на перепутье
22 октября 2021
Оригинал публикации: Transhumanism still at the crossroads
Перевод: Артём Тютюнников
2004‑м я написал статью под названием «Трансгуманизм на перепутье», которая оказалась в числе самых популярных моих эссе. Впервые она была опубликована в «Оке бури» (Eye of the Storm), моей нерегулярной колонке на сайте Betterhumans. (И послушайте, я всегда готов возродить «Око бури», если кто-то заплатит мне хотя бы символическую сумму, дабы покрыть часть моих временных затрат на то, чтобы взяться за дело как следует; но не похоже, что это когда-нибудь произойдёт.)
Почти четыре года спустя я вижу это эссе с достаточно отдалённой перспективы, и оно читается почти как если бы его написал кто-то другой, хотя, полагаю, я до сих пор согласен с большинством высказанных там пунктов: я готов считаться членом трансгуманистического движения, если речь пойдёт об инклюзивном общественном движении, но не в том случае, если оно станет чем-то узким, культистским или (не хотелось бы заострять на этом внимание) подходящим только для нердов-технолибертарианцев. В каком направлении станет развиваться трансгуманизм, всё ещё вопрос времени, но в обозримом будущем я бы предпочёл оставаться под его общей крышей, чтобы оказывать некоторое влияние на происходящее изнутри, нежели отбросить, отвергнуть и отмежеваться от него, как поступили некоторые из былых союзников.
Сильное трансгуманистическое движение по-прежнему остаётся уместным, если речь идёт о движении, которое настроено по отношению к технологиям рационально, которое благоволит технологиям, покуда те применяются благоприятным образом (или, по крайней мере, не вредят). Большая часть заявлений луддитских противников клонирования (не говоря уж о настолько очевидных вещах, как исследования стволовых клеток) не имеют ничего общего с общественным вредом, который оно якобы может принести, и я приветствую появление сильного движения, которое выскажет это громко и ясно. Если таким движением станет трансгуманизм, тогда рассчитывайте и на меня. Но в то же время, я зачастую обозначал себя термином «анти-антитрансгуманист», чтобы противопоставить себя иррациональным противникам трансгуманизма, но не рациональной и информированной критике этого движения, а также чтобы просигнализировать о том, что я не зашорен какими бы то ни было амбициями превосходства, которые, возможно, ассоциируются у многих с трансгуманизмом.
Многие самопровозглашённые трансгуманисты заходят в своих пожеланиях намного дальше меня. Я не обязательно согласен с ними по какой-либо конкретной проблеме, но я выступаю в защиту их права отстаивать свои идеи – и более того, я считаю, что абсолютно здраво выдвигать такие идеи и обсуждать их без иррациональных страхов или чувства отвращения, которые исказят коммуникацию. Некоторые трансгуманистические идеи я поддерживаю, а некоторые — нет… но прежде всего я бы хотел посодействовать рациональным, строгим и оживлённым дебатам вокруг них. В этом и состояла цель «Ока бури»; это место должно было стать приютом спокойной философской рефлексии посреди всех бушующих биоэтических (и сходных с ними) баталий. И именно так я вижу свою роль, говоря о трансгуманистических идеях в более общем контексте; я предпочту пролить свет, а не добавить жару, хотя временами я и сам способен на эмоциональные выступления, когда сталкиваюсь с некоторыми поразительно (для меня) нелиберальными или иррациональными взглядами.
В частности, я убеждён, что очень важно обсудить такие идеи, как загрузка личности, продвинутый ИИ, технологическая Сингулярность, и так далее, и я готов рассмотреть их с определённой долей симпатии. Более того, мне доводилось оборонять защитников этих вещей от того, что я счёл недобросовестно информированными нападками. Я даже исследовал некоторые из этих идей в благожелательном ключе, пусть и несколько двусмысленно, в своих литературных работах.
Но в то же время эти идеи не входят в число тех, которые я активно отстаивал, и на это есть свои причины.
Итак, вот что я высказал в 2004‑м, остаётся ли ещё в этих словах какой-то смысл, или уже нет. Не стесняйтесь в обсуждениях.
ТРАНСГУМАНИЗМ НА ПЕРЕПУТЬЕ
Сколько себя помню, меня восхищали перспективы будущего нашего общества и нашего вида. Благодаря этому я продолжал активно трудиться на ниве научной фантастики, что, вероятно, и заставляло вздыхать и удивлённо поднимать брови моих более благоразумных коллег в академической среде и юридической практике.
Однако же это сущие пустяки по сравнению с социальной стигмой сторонника трансгуманистического движения. Примерно с 1997 года большая часть моих художественных и публицистических работ фокусировалась на проблематике, которая волнует трансгуманистов: перспективы искусственного интеллекта и загрузки; плюсы и минусы репродуктивного клонирования, генной инженерии и радикального продления жизни; а также общее рассмотрение технологий усовершенствования человека. В целом, моя точка зрения была весьма сочувствующей трансгуманистическим подходам, и по крайней мере один комментатор обозначил меня как «трансгуманистического технофила», что вполне справедливо.
Несмотря на это, я никогда не идентифицировал себя с трансгуманистическим движением в строгом смысле. После краткого периода энтузиазма я перестал обозначать себя как «трансгуманиста», и до сих пор ощущаю в связи с этим ярлыком некую остаточную неловкость. Но теперь я куда более активно взаимодействую с трансгуманизмом посредством этого сайта [т. е. Betterhumans], и мой основной проект на данный момент включает в себя исследования социального подтекста технологий усовершенствования {человека}. Учитывая, что вокруг трансгуманизма сконцентрирована вся моя трудовая жизнь, пришло время подвергнуть критическому рассмотрению моё положение и взгляды на трансгуманизм. Единственная вещь, в которой я абсолютно уверен, состоит в том, что если трансгуманизм желает преуспеть, то он должен заметно расширить свою базу, стать куда более инклюзивным и мэйнстримным общественным движением.
Трансгуманизм и его трудности
Одно из веских оснований ощущать лёгкий дискомфорт от трансгуманизма — это его несомненный нердовский ореол, ощущение, что тот апеллирует к узкой демографической группе, а именно к молодым белым мужчинам с компьютерами. И его ограниченная демографическая привязка действительно является частью проблемы.
Но этот дискомфорт заходит много дальше нердовости или ограниченной привязки. В моём понимании, одно дело использовать научную фантастику для исследования возможных изменений человеческой природы и перспектив расширения человеческих возможностей. (В любом случае, научная фантастика зачастую подходит к этим возможностям и перспективам враждебно.) Совсем другая вещь — использовать образы такого усовершенствования или киборгизации в качестве метафор для {отображения} современной социальной реальности, или же повестки политических перемен. И, опять же, совсем другое — и намного более радикальное — выдвигать в самом буквальном смысле предложение об улучшении нашей человеческой биологии. Для многих мыслящих, интеллектуальных профессионалов и людей из академической среды это пугающая идея. Так что вовсе не удивительно, что теперь, когда трансгуманизму уделяется медиавнимание, некоторые консервативные комментаторы (такие, как Фрэнсис Фукуяма) начинают характеризовать его как нечто опасное.
Чтобы понять такой отклик, нам следует помнить, что широкая интеллектуальная культура всё ещё сфокусирована на кошмарах, воплощённых в первой половине 20-го века теми, кто осуществлял программы расистской евгеники. Я не мог бы сформулировать эту точку зрения лучше, чем с помощью развёрнутой цитаты из книги Уолтера Глэннона[1] “Гены и человек будущего: философская проблематика генетики человека» (Genes and Future People: Philosophical Issues in Human Genetics):
«Евгеника» почти повсеместно воспринимается как бранное слово, во многом из-за своей ассоциации со злыми деяниями в области экспериментов над людьми в нацистской Германии или широко распространённой стерилизации определённых групп людей в Соединённых Штатах или Канаде, совершёнными ранее в двадцатом столетии. Трудно не применять (attribute) некоторые аспекты евгеники к генетическим вопросам о том, какими по численности и виду должны быть люди. Но существует и более широкое понимание евгеники («хорошее творение» в буквальном переводе с греческого), которое вовсе не обязано нести эту отвратительную коннотацию с улучшением человеческого вида».
После этого Глэннон переходит к обсуждению генетической терапии, которую он рассматривает как принципиально приемлемую, поскольку её цель состоит в предотвращении или излечении болезней конкретного человека. Однако он остаётся непримиримым противником генетической инженерии в целях усовершенствования.
Что бросается мне в глаза как наиболее примечательное — это его необоснованное предположение, что улучшение человеческого вида несёт «отвратительную коннотацию». Это симптом важной черты нашей интеллектуальной культуры — то, что почтенный академический философ не в состоянии выдвинуть хоть какой-то аргумент в пользу предполагаемой отвратительности усовершенствования вида, вполне довольствуясь одной лишь ссылкой на злобные деяния нацистов и принудительные стерилизации в Северной Америке. После этого утверждения в книге Глэннона просто предполагается, по-прежнему без малейших попыток аргументации, что любые планы улучшения человеческих возможностей на «перфекционистских» основаниях лежат за гранью уважительного рассмотрения.
Конечно же, необходимо напоминать самим себе об опасности (не говоря уж об иррациональности) осуждения по ассоциации. Приводя пример из деяний нацистов, — столь злыми их сделали именно крайняя степень предрассудков, жестокости и насилия. Как выразился Филип Китчер[2]: “Беспрестанно повторявшиеся сравнения евреев с вредителями и абсурдные — но чудовищные — предостережения об угрозах «расовому здоровью» демонстрируют степень, в которой предрассудки проникли в их классификацию человеческих характеристик. По сравнению с этим, тот факт, что большая часть их представлений о генетике была ошибочной, представляется незначительным». Ничто из этого ни в малейшей степени не напоминает то, что имеют в виду современные защитники генетического усовершенствования.
Но суть не в том, что Глэннона можно опровергнуть. Конечно, можно. Но куда важнее отметить, что он может себе позволить писать в подобной небрежной манере, поскольку может принять как нечто само собой разумеющееся, что его аудитория исходит из тех же самых предположений. Возможно, ситуация меняется, поскольку всё больше книг и статей содержит призыв рассмотреть усовершенствование человека более благосклонно. Первая ласточка — новая [в 2004 году] книга Николаса Эгара3 «Либеральная евгеника: в защиту усовершенствования человека» (Liberal Eugenics: In Defence of Human Enhancement). И всё же, до недавнего времени даже относительно скромная идея генетической терапии провоцировала выражения озабоченности. В этой интеллектуальной среде цели трансгуманизма исключены из дискуссий с самого начала, если только не используются как мишень для нападок. Если ты разделяешь эти идеи, в лучшем случае тебя воспримут как раздражающего простака, в худшем — как субъекта, который охотно вступил бы в союз с врачами-нацистами и безумными учёными. Намного проще соотносить себя с движениями, создающими образ ответственного человека, приверженного благожелательности и справедливости.
Встаньте и рассчитайтесь[3]
- ↑ Уолтер Глэннон (Walter Glannon) (род. 1954) – профессор философии Университета Калгари. Основные области исследовательских интересов: нейрофилософия и нейроэтика
- ↑ Филип Китчер (Philip Stuart Kitcher) (род. 1947) — американский учёный-философ британского происхождения. Член Американского философского общества (2018) и Американской академии искусств и наук (2002), а также почётный член АН Турции (2013), доктор философии (1974), профессор Колумбийского университета (с 1998), а перед тем Калифорнийского университета в Сан-Диего (1986—1999). Первоначально занимался философией математики и общей философией науки, в конце 1970‑х переключился на философию биологии, в 1990‑х также занялся вопросом роли научных исследований в демократических обществах. Член Международной Академии Гуманизма (International Academy of Humanism)(2013).
- ↑ Встаньте и рассчитайтесь (в англ. оригинале «stand up and be counted») — идиома, означающая призыв выступить публично, занять решительную позицию, даже если это может принести вред или создать трудности выступающему.